Царский строй сменило двоевластие. 27 февраля Государственная дума на неофициальном и не имеющем кворума заседании постановила образовать исполнительный орган — «Временный комитет для водворения порядка и для сношения с учреждениями и лицами». В два часа ночи 28 февраля Комитет заявил, что берет власть в свои руки.
Но сказать было проще, чем сделать. 27-го же повстанцы Петрограда сформировали, по образцу 1905 г. и инициативе левых депутатов Думы, Совет рабочих депутатов. Составили его эсеры, меньшевики, и, в небольшом количестве, большевики. Председателем Исполнительного комитета (исполкома) Совета стал меньшевик Николай Чхеидзе, одним из его заместителей — Александр Керенский (1881-1970), лидер фракции трудовиков в IV Думе.
1 марта Совет издал Приказ № 1. Нижним чинам (солдатам и матросам) предписывалось немедленно образовать в ротах, батальонах, полках, эскадронах, батареях, на кораблях выборные комитеты. В их ведение поступало оружие. Выдавать его офицерам не разрешалось. Отдание чести вне службы и офицерские титулы (ваше благородие, ваше превосходительство) отменялись. Устанавливалось, что в своих политических выступлениях воинские части подчиняются Совету и своим комитетам. Запрещалось исполнять те распоряжения думской военной комиссии, которые противоречили решениям Совета.
Формально Приказ распространялся только на Петроградский военный округ. Однако он пал на благоприятную почву. Народ устал от войны. Классовая ненависть захлестнула армию. В Кронштадте и Гельсинго- форсе (Хельсинки) произошли кровавые расправы с офицерами. Выборные комитеты стали создаваться по всей армии, в тылу и на фронте, и вмешиваться в распоряжения командования. Вооруженные силы могут существовать только на основе строгой субординации, и Приказ № 1 привел к их развалу. Но этого и добивались революционеры, невзирая на то, что страна находилась в состоянии войны. Армия служила важнейшей опорой царского строя. Социалисты полагали, что «если не развалить старую армию, она раздавит революцию» — как в 1905 г. Внутренний враг им казался более опасным, чем внешний.
Временный комитет и Совет относились друг к другу с опаской. Совет боялся, что руководство Думы вызовет войска с фронта, оно же — стоящего за социалистами вооруженного народа. Не исключалась и угроза монархического реванша. Поэтому революционные органы власти предпочли договориться. С санкции исполкома Совета Временный комитет 1 марта сформировал Временное правительство. Возглавил кабинет самый популярный человек страны — князь Г. Е. Львов. (Перед отречением Николай назначил его председателем Совета министров.) По традиции Львов занял и пост министра внутренних дел. Министром иностранных дел стал Милюков, военным министром — Гучков, министром юстиции — Керенский.
3 марта Временное правительство обнародовало свою декларацию, согласованную с Советом. В соответствии с этим документом в России вводились самые широкие демократические свободы (слова, печати, союзов, собраний, стачек), объявлялась амнистия политзаключенным, в том числе террористам, уничтожались сословные, национальные, религиозные привилегии и ограничения, начиналась подготовка выборов в Учредительное собрание, которому предстояло определить форму правления и конституцию страны, В декларации содержалось и обязательство не выводить из Петрограда войска, участвовавшие в революционном движении. Революция нуждалась в защите: неизвестно было, не двинутся ли на столицу фронтовые части. Но контроль над Петроградским гарнизоном оказался в руках Совета. Благодаря военной опоре он рассчитывал контролировать и политику правительства, заняв положение верховного, ни перед кем не отвечающего арбитра — вроде царя.
Если Совет образовали социалисты, то в кабинете господствовали либералы. Пять из двенадцати портфелей были у кадетов, три — у октябристов. А. Ф, Керенский был единственным социалистом в правительстве. Однако правительство и Совет отнюдь не разделяла мировоззренческая пропасть. По своему составу, политике, идеологии Временное правительство было вполне левым. В доктрине конституционно-демократической партии всегда присутствовал сильный социалистический элемент, в 1917 г. она провозгласила «эволюционный социализм» одним из своих руководящих принципов.
На первом же своем заседании Временное правительство присвоило себе — вплоть до созыва Учредительного собрания — неограниченные полномочия «как в области законодательства, так и управления». Юридические основания такого решения были весьма зыбкими: опубликованный день спустя, 4 марта, манифест Михаила об отказе принять престол, где он просил российских граждан подчиниться Временному правительству, «облеченному всей полнотой власти». Кем «облеченному» — в манифесте умалчивалось. На том же заседании правительство провозгласило недействующими Основные законы, признало нецелесообразной дальнейшую деятельность Временного комитета и Государственной думы. Временный комите т в апреле прекратил существование. Государственная дума, база оппозиции при царском строе, после Февраля оказалась чересчур консервативной для революционеров и не собралась ни разу.
Таким образом Временное правительство заявило себя органом диктатуры. Но, вероятно, не было в истории России диктатуры более слабой. За несколько месяцев она привела страну в состояние полной анархии, И дело тут заключалось не столько в чинимых Советами помехах и непрактичности новых членов кабинета (царь еще в 1906 г., встретившись со Львовым и Гучковым, написал Столыпину, что они не люди дела и не годятся в министры), сколько в господствующей в леволиберальных и умеренно социалистических кругах идеологической установке.
Русский народ долгие века не знал гражданских и политических прав. Борьба за его интересы породила в среде революционеров обратную реакцию — веру в то, что народ сам сможет устроить свою жизнь наилучшим образом, что он в кратчайший срок построит светлое царство свободы, стоит лишь избавить его от самодержавного ярма. Живым воплощением этой идеи был Георгий Львов, свято веривший в «гений» русского народа. И свою первейшую задачу Временное правительство видело в ликвидации старых органов власти. Затем народу предстояло создать новые. Негативная часть этого плана была реализована с гораздо большим успехом, нежели позитивная.
Выражая волю восставших масс, правительство уже 5 марта уволило губернаторов, вице-губернаторов и земских начальников. Их полномочия перешли к председателям губернских и уездных земских управ, коих правительство назначило своими комиссарами. Опытом своих предшественников они не обладали, подчиненного аппарата у них не было, их то и дело смещали. В результате вся прежняя система административно- территориального управления рухнула. Властью на местах стали никому не подчиняющиеся гарнизоны, действующие вне всяких законодательных рамок Советы и различного рода общественные комитеты.
В марте-апреле были распущены охранные отделения, жандармерия, полиция. Вместо них муниципальным органам надлежало сформировать «народную милицию». Почти повсюду она попала в подчинение к провинциальным Советам и превратилась в их военно-политическое орудие. Офицеров в нее не принимали. Зато сверх всякой меры набралось «профессиональных воров и беглых арестантов». Одних выпустили на свободу мятежники, раскрывавшие двери тюрем, других — Временное правительство, сократившее сроки заключения наполовину. Противостоять резко возросшей преступности такая милиция не могла и не хотела.
Революция была совершена во имя трудовых классов. Немедленно правительство приступило к удовлетворению их требований, 10 марта на заводах Петрограда был введен 8-часовой рабочий день. Данная мера рассматривалась как вознаграждение питерского пролетариата за его революционные заслуги. Рабочим других городов было непонятно, почему они должны трудиться дольше, нежели их столичные коллеги. К концу марта 8-часовой рабочий день явочным порядком установился в 28 крупных городах. Аппетит приходит во время еды. Сотрудники Военного министерства повели борьбу за 6-часовой рабочий день. Очевидно, они полагали, что война идет по такому же расписанию.
Если рабочий день сокращался, то зарплата, наоборот, росла. Но, в сущности, то и другое становилось пустой формальностью, В обстановке анархии, безвластия страна вообще перестала работать. Рабочие, чиновники, военные только и делали, что собирались на митинги и говорили бесконечные речи. А прибавки к жалованью лишь разгоняли инфляцию. За восемь месяцев деятельности Временного правительства рубль обесценился вчетверо — как за предыдущие 2,5 года войны.
На страну Временное правительство проецировало ту анархию, которая существовала в нем самом. Это был орган абсолютно коллегиальный. Львов как глава кабинета председательствовал на его заседаниях, но увольнение, назначение министров, отмена их решений не входили в его полномочия. Расширить их он не пытался. Использование административных рычагов он считал проявлением «старой психологии». В этих убеждениях он был не одинок. Милюков, однажды в сердцах назвавший министра-председателя «шляпой», сказал в то же время, что лучше потеряет власть, чем будет применять «старые», «классические» методы управления. Таковые и не применялись. И вместо вертикали царской власти, хоть и донельзя разболтанной, возникла мешанина всевозможных министерств, комитетов, комиссий, общественных организаций.
Предложения интернет-магазинов