Эпоха дворцовых переворотов в России

После смерти Петра I Россия вступила в полосу острых схваток при­дворных группировок за власть, частой смены императоров и регентов. Одним из источников наставшей нестабильности служил устав о престо­лонаследии, уничтожавший автоматизм в наследовании короны. Другим — житейские обстоятельства царствующего дома. В условиях абсолютной монархии страна находится от них в чрезмерной зависимости.

В ночь с 27 на 28 января 1725 г. высшие сановники — сенаторы, ге­нералы, президенты коллегий — собрались в царском дворце, чтобы оп­ределить преемника Петра Великого. Обсуждались две кандидатуры: Екатерины и Петра Алексеевича-младшего. Меншиков и командир Пре­ображенского полка Бутурлин обеспечили безутешной вдове поддержку гвардии. Это оказалось решающим аргументом. Манифестом Сената, Синода, генералитета Екатерина была провозглашена «императрицей и самодержицей всероссийской». Подобно преторианцам в Древнем Риме или янычарам в Турции, гвардия с тех пор становится главным орудием претендентов в борьбе за трон.

К управлению страной Екатерина не имела ни желания, ни способ­ностей. Занялся этим учрежденный в феврале 1726 г. при императрице Верховный тайный совет. В него вошли шесть человек — министров. Ве­дущую в нем роль играл светлейший князь Меншиков.

Трудней было поправить здоровье императрицы. С восшествием на престол Екатерина стала часто хворать. Меншиков не мог не задуматься о своем будущем. Законного наследника все видели во внуке Петра Ве­ликого. У светлейшего созрел дерзкий план: выдать за юного Петра свою старшую дочь Марию. К такому замыслу он склонил и Екатерину. Импе­ратрица завещала корону Петру с условием, что он женится на одной из дочерей Меншикова.

6 мая 1727 г. Екатерина умерла. Петр II занял трон. 23 мая состоялось обручение 12-летнего царя с 15-летней Марией Меншиковой. Светлейший получил звания генералиссимуса и адмирала и стал фактическим прави­телем России. Петр II даже поселился в его доме. Но, в ослеплении вла­стью, Меншиков не замечал, сколь призрачно его могущество. Целиком оно покоилось на благоволении молодого императора. Между тем в июне Меншиков тяжело заболел. Полтора месяца он не выходил из дома. Не­други генералиссимуса, и прежде всего вице-канцлер Андрей Остерман, использовали это время наилучшим образом — настроили царя против его опекуна.

Указом императора и постановлениями Верховного тайного совета Меншиков был лишен всех чинов и орденов и вместе с семьей сослан за Урал, в Березов. Здесь он и умер, семью его в 1731 г. освободили. Сбы­лось пророчество Петра I, некогда высказанное им вечно заступавшейся за своего друга Екатерине: «Меншиков в беззаконии зачат, и во грехах мать родила его, и в плутовстве скончает живот свой». Погубило Мен- шикова, в сущности, отсутствие чувства меры. В решительную минуту у него не нашлось союзников. Всех он оттолкнул ненасытной алчностью и властолюбием.

Падение Меншикова сыграло роковую роль в судьбе его воспитан­ника. Круглый сирота, он нуждался в строгом наставнике. Такового при дворе не нашлось. Император забросил учебу и предался удовольствиям. Вместе со своими новыми кумирами, отцом и сыном Долгоруковыми, он целыми днями пропадал на охоте. В январе 1728 г. император и двор приехали в Москву на коронацию. Здесь Петр П и остался: московские охотничьи угодья были богаче петербургских. Сюда перебрались и пра­вительственные учреждения.

Народ меж тем пребывал в спокойствии. Власти скостили недоимки, отменили государственные монополии на соль и табак, уничтожили фис­кальную службу, ликвидировали орган политического сыска — Преобра­женский приказ. В 1727-1729 гг. завершилась петровская областная рефор­ма. Дистрикты были реорганизованы в уезды, уездные воеводы подчинены провинциальным, те — губернаторам, упразднен Главный магистрат. Соз­данная система оказалась вполне работоспособной — в основных чертах она дожила до 1775 г.

В стремлении увековечить свое положение Долгоруков-старший пошел по стопам Меншикова. В ноябре 1729 г. состоялось обручение им­ператора с дочерью А.Г.Долгорукова, 17-летней Екатериной. Но второй невесте повезло не больше, чем первой. Жених простудился, заболел и 19 января 1730 г., в день предполагаемой свадьбы, умер.

С удалением Меншикова в Верховном тайном совете возобладала старая знать — Голицыны и Долгоруковы. Князь Дмитрий Голицын счел, что настал момент для исполнения своей заветной мечты — установле­ния в России аристократического правления. Голицын предложил при­гласить на трон вторую дочь Ивана V курляндскую герцогиню Анну, но на условиях, ограничивающих ее полномочия.

Министры составили «пункты» («кондиции»), которые превращали государыню в номинальную правительницу и давали реальную власть Верховному тайному совету. Без его санкции императрица не могла на­чинать войну, заключать мир, вводить налоги, расходовать казенные деньги, жаловать вотчины, придворные звания, возводить в военные и штатские чины выше полковничьего ранга. Войска и гвардия поступали под командование Верховного тайного совета. Императрица обязывалась не вьеходить замуж и не назначать наследника. Несоблюдение Анной этих условий влекло за собой, согласно кондициям, лишение короны.

Решение о призвании Анны было утверждено служилыми людьми высших пяти рангов и православными иерархами, созванными в Крем­левский дворец. О кондициях министры умолчали. Делиться властью они не намеревались.

Уже вечером 19 января министры отправили к Анне в Митаву, сто­лицу Курляндии, миссию в составе дипломата В. Л. Долгорукова, сенатора М.М.Голицына, генерала М.И.Леонтьева. Делегаты должны были ска­зать Анне, что кондиции выражают мнение всего народа, и не допустить ее общения с посторонними. Москва была оцеплена заставами. Выезд из нее разрешался только по паспортам Верховного тайного совета.

Тем временем на царскую свадьбу прибыли войска, съехалось дво­рянство («шляхетство», как его именовали в первой половине XVIII века). Слухи о «пунктах» распространились в высших сословиях. Дворяне были возмущены эгоизмом министров. Ведь кондиции лишь заменяли само­державие царя самовластием узкой олигархической группировки.

1 февраля делегаты вернулись из Курляндии с подписанными кон­дициями. 2 февраля пункты — уже как воля государыни — были оглаше­ны на собрании 500 высших должностных лиц. Ошеломленные участни­ки заседания, не прекословя, подписали протокол с выражением благо­дарности Богу и императрице за ее милость. Но смолчали не все. Князь А. М.Черкасский попросил разрешить дворянам подавать мнения о го­сударственном устройстве. Отказать в этой просьбе министры не нашли оснований.

И забурлила политическая жизнь. Отмена местничества, слияние поместья и вотчины, «Табель о рангах» превратили дворянство в единую социальную группу. Впервые за всю свою историю оно выдвинуло обще­сословные требования. За полторы недели было подано семь проектов реформ. Дворяне требовали отменить закон о единонаследии, ограничить срок службы, освободить их от службы рядовыми воинами, предоставить им право избирать сенаторов, губернаторов, президентов коллегий.

Параллельно вели свою деятельность Остерман, Прокопович и иные сторонники самодержавия. С 19 января Остерман не появлялся на засе­даниях Верховного тайного совета, ссылаясь на нездоровье, как он обыч­но поступал в критических ситуациях. «Мнимый больной» убеждал дво­рян, что их пожелания наилучшим образом могут быть удовлетворены самодержавной правительницей. Он наладил и конспиративную связь с Анной, прибывшей 10 февраля в подмосковное село Всехсвятское. (Ныне здесь располагается московский район «Сокол».) 15 февраля Анна въеха­ла в Москву.

Столица полнилась слухами о том, что министры готовятся аресто­вать предводителей шляхетства. Дворяне решили поспешить и обратить­ся к Анне с просьбой принять самодержавие. 25 февраля дворянские де­легаты явились на заседание Верховного тайного совета и пригласили министров в большую залу Кремлевского дворца. Там уже находились сотни дворян, Черкасский вручил Анне челобитную с 87 подписями. Ав­торы заявляли, что кондиции опасны для Отечества и просили созвать совещание генералов, офицеров, представителей дворянства, по одному- два от фамилии, для выработки формы государственного правления.

Ожидавшая более определенной резолюции императрица растеря­лась. И тут свое слово сказала гвардия. Созданная для защиты трона, она сумела исполнить предписанную ей роль, «Мы не хотим, — заявили гвар­дейцы, — чтобы предписывали государыне законы; она должна быть такой же самодержицею, как были все ее предки». Настроения военных разделя­ли штатские, В три часа дня Антиох Кантемир, сын покойного молдавского господаря и известный поэт, зачитал новую челобитную, подписанную 166 дворянами, в том числе Черкасским. Челобитчики просили Анну при­нять самодержавие и упразднить Верховный тайный совет.

Анна прикинулась удивленной. «Как, — сказала она В.Л.Долгору­кову, — разве пункты, которые мне поднесли в Митаве, были вставлены не по желанию целого народа?». «Нет!» — хором отвечали дворяне. «Так, значит, ты меня, князь Василий Лукич, обманул?» — задала риториче­ский вопрос императрица. При всем народе Анна разорвала лист с кон­дициями. Так она стала самодержавной правительницей.

Обязанная своей влаегью дворянсгву, Анна постаралась удовлетво­рить его пожелания. Верховный тайный совет был ликвидирован. Вместо него был создан Кабинет министров, состоявший из трех человек. Отме­нен был закон о единонаследии. Дворянские земельные владения полу­чили единое название: «недвижимое имение вотчина». Разрешалось ос­тавлять одного из сыновей для ведения хозяйства. В 1731 г. в Петербурге, куда опять перебрался двор, открылся Кадетский корпус. В него прини­мали дворянских детей в возрасте от 13 до 18 лет. Кадетов обучали воен­ному делу, математике, истории, географии, юриспруденции, танцам, музыке, русскому и иностранным языкам. Выпускников назначали офи­церами, Таким образом, получившие образование дворяне освобожда­лись от необходимости начинать службу солдатами и матросами.

Политическая борьба, сопровождавшая восшествие Анны на трон, побудила ее возродить службу безопасности. В 1731 г. императрица вос­становила Тайную канцелярию, созданную для расследования дела царе­вича Алексея и упраздненную в 1726 г. «Верховники» поплатились за свою инициативу. Долгоруковы были сосланы, затем казнены, Голицын скончался в Шлиссельбургской крепости.

Убедившись в прочности своего трона, Анна позволила себе отка­заться от текущей административной работы. 9 июня 1735 г. она издала указ, приравнявший совместную подпись трех кабинет-министров к под­писи императрицы. Но в принятии решений по важнейшим вопросам она участвовала непременно.

Видимо, Анне нужно было вознаградить себя за перенесенные в глухой Курляндии лишения. Свой двор, невзирая на постоянную нехват­ку средств, на хронические недоимки, на голод 1732-1734 гг., она стара­лась превратить в самый блестящий в Европе. Анна завела итальянскую оперу и балет, выписывала лучших артистов, давала пиры, балы, фейер­верки и маскарады.

Во множестве при дворе водились шуты, дуры, карлики. Их застав­ляли драться между собой, они царапались, таскали друг друга за волосы, потешая государыню и ее свиту. Развлекало Анну и назначение в шуты выходцев из родовитых фамилий. Так после заговора «верховников» она мстила русской знати. Шутами, например, были князь Н. Ф. Волконский, поплатившийся за то, что его жена однажды плохо отозвалась об Анне, князь М. А. Голицын и граф А. П. Апраксин, наказанные за переход в ка­толичество.

В феврале 1740 г. Анна устроила свадьбу Михаила Голицына со своей приживалкой, калмычкой Авдотьей Бужениновой. На Неве был сооружен Ледяной дом с раскрашенными под мрамор покоями. Рядом стояли ле­дяные деревья с ледяными птицами, по-настоящему палившие ледяные пушки, ледяной слон и ледяные дельфины, фонтанировавшие горящей нефтью. На свадьбу выписали по три пары от всех населяющих Россию народов. Их одели в национальные костюмы и накормили националь­ными блюдами. Гости ехали на торжество в санях, запряженных свинья­ми, козлами, оленями, верблюдами. Молодых привезли в клетке на слоне и уложили в ледяную постель. К дому приставили караул, чтобы ново­брачные не сбежали.

Как Петр Г, Анна поощряла переселение иностранцев в Россию. Но Петр звал специалистов. За Анной же «на ловлю счастья и чинов» потя­нулся в Российское государство целый шлейф ее курляндских подданных. Иностранцы командовали войсками, возглавляли коллегии, руководили придворным штатом. Большим влиянием располагал фаворит государы­ни, обер-камергер ее двора Эрнст Бирон (1690-1772). В 1737 г. Анна до­билась избрания его курляндским герцогом.

Однако национальные интересы России правительство Анны защи­щало весьма упорно, хотя не очень успешно. Стремясь взять реванш за поражение на Пруте и отомстить за крымские набеги, Россия в 1735 г. вступила в войну с Османской империей. Заинтересованная в поддержке или, по крайней мере, нейтралитете Персии, Анна вернула ей земли, за­хваченные Петром 1. В союзе с Россией воевала Австрия — Османская империя являлась их общим врагом. Впервые со времен Избранной рады русским удалось ворваться в Крым. Летом 1736 г. войско во главе с пре­зидентом Военной коллегии генерал-фельдмаршалом Б. К. Минихом предало огню и мечу татарские города и села, после чего покинуло хан­ство. В 1737 г. другой фельдмаршал, П. П. Ласси, повторил рейд на полу­остров. В 1739 г. Миних занял Молдавию, разбив турок при Ставучанах и захватив крепость Хотин. Но на балканском фронте фортуна улыбнулась туркам: они взяли Белград, и австрийцы заключили с ними мир. Тогда убирать меч в ножны пришлось и русским. 18 сентября в Белграде они подписали с турками мирный договор. Россия получила Азов, обязав­шись срыть его укрепления. Разорительная война завершилась ничтож­ным результатом.

Тяжело заболев, Анна позаботилась о том, чтобы обеспечить плав­ный переход короны. Свою родную племянницу 21-летнюю Анну Лео­польдовну она выдала замуж за брауншвейгского герцога Антона Ульриха. 12 августа 1740 г. у высокопоставленной четы родился сын, названный в честь прадеда Иванам. Перед смертью, последовавшей 17 октября, Анна провозгласила его наследником, а регентом назначила Бирона.

Такое возвышение очень обидело Анну Леопольдовну. Она пожало­валась Миниху, и тот не смог отказать красивой женщине. В ночь на 8 ноября фельдмаршал Миних с несколькими десятками очутившимися под рукой офицеров и солдат отправился к Ле тнему дворцу, где жил ре­гент. Гвардейцы вошли во дворец и, не встретив ни малейшего сопро­тивления, наугад добрались до опочивальни и скрутили Бирона. Со всей семьей он был сослан на Урал.

Указом своего грудного сына Анна Леопольдовна стала «правитель­ницей», На ее образе жизни это не сказалось. Проводить время она пред­почитала, читая книги, развлекаясь с друзьями, играя в карты, давая ба­лы и маскарады, ухаживая за своими маленькими детьми.

При таком положении вещей гвардии не составило труда устроить 25 ноября 1741 г. очередной переворот. Императрицей стала дочь Петра I Елизавета. Иноземцы были отстранены от власти, на их головы посыпа­лись всевозможные кары. Манифест от 28 ноября 1741 г. роль главного злодея отвел Остерману. Старый и опытный дипломат, выходец из не­мецкого Вестфальского герцогства, почти 40 лет верно служивший рус­скому престолу, гак много постаравшийся в 1730 г. для сохранения само­державия, был обвинен в том, что скрыл завещание Екатерины, переда­вавшее трон потомству Петра Великого. Правление Анны Иоанновны, таким образом, признавалось незаконным, а ее внучатого племянника — тем более. На Остермана возводились и другие тяжкие обвинения, имев­шие мало общего с действительностью. Утверждалось, что именно он вынудил умиравшую Анну Иоанновну провозгласить не имеющего ни­каких прав на русскую корону Иоанна Антоновича своим наследником, что группировка Остермана, Миниха, Головкина (вице-канцлера), при­крываясь именем Анны Леопольдовны, силой захватила власть.

Портреты Иоанна Антоновича стали уничтожаться, монеты с его изображением — изыматься из обращения, официальные документы его царствования — передаваться на хранение в Сенат и Тайную канце­лярию. Ссылки на эти акты если и делались, то без упоминания имен Иоанна Антоновича и Анны Леопольдовны. В проповедях и публици­стических сочинениях Миних и Остерман назывались «эмиссарами дьявольскими», которые уничтожали верных и нужных Отечеству лю­дей, назначали вместо них иноземцев, обирали казну, преследовали православную церковь и не допускали законную наследницу к власти. Совершенный же Елизаветой переворот прославлялся как спасший Рос­сию подвиг.

Сенат приговорил Миниха к четвертованию, Остермана и еще чет­верых их товарищей по несчастью — к отсечению головы. Когда Остер­мана положили на плаху, был зачитан указ о помиловании. Казнь заме­нялась ссылкой. (При восшествии на престол Елизавета дала обещание не проливать кровь своих подданных. Смертная казнь в ее царствование не применялась.) Бывшего вице-канцлера сослали в Березов, куда его трудами 15 годами ранее был отправлен Меншиков. Там же Остерман и скончался. Миниха спровадили в Пелымский острог на место Бирона, которому дали послабление: перевели в Ярославль.

Анна Леопольдовна и ее муж были сосланы в Холмогоры и там на­шли последний покой. Иоанн Антонович был заключен в Шлиссельбург- скую крепость, где содержался безымянным арестантом. Тюремная изо­ляция не лучшим образом сказалась на его развитии. 5 июля 1764 г., уже в царствование Екатерины II, подпоручик Василий Мирович попытался его освободить. Завязалась перестрелка, и охранники, следуя секретной инструкции, задушили своего узника. Мирович был казнен.

На трон мог претендовать и племянник Елизаветы, сын ее старшей покойной сестры Анны, 13-летний голштинский герцог Карл Петер Уль- рих. Эта проблема была решена более изящно: мальчика привезли в Рос­сию, обратили в православие, нарекли Петром Федоровичем и провоз­гласили наследником своей тетушки.

Елизавета объявила о возвращении к политике своего отца. Каби­нет министров был упразднен. У кормила правления встали русские вельможи. Положения крестьян это не улучшило, привилегии же выс­шего сословия еще более возросли, В 1746 г. дворяне обрели почти мо­нопольное право на владение землей и людьми, в 17SS г. получили мо­нополию на винокурение. Помещикам разрешили ссылать крестьян в Сибирь (хотя только здоровых, не старше 45 лет, и с женами), причем ссыльные засчитывались как рекруты. В любое время в счет будущих наборов помещик мог сдать крестьянина в армию. Зато крестьянам проситься в армию запретили, добровольцев били кнутом и отправля­ли в Сибирь.

Правительство приняло ряд мер для развития экономики. По пред­ложению сенатора Петра Шувалова в 1753 г. были отменены разнооб­разные сборы, взимавшиеся, скажем, с клеймения хомутов, найма из­возчиков ит. д., в 1754 г. упразднены внутренние таможни и пошлины, учреждены банки для дворянства и купечества. Так образовался единый всероссийский рынок.

Роскошью двора Елизавета стремилась затмить Версаль, не говоря уж об Анне Иоанновне и Анне Леопольдовне. В гардеробе императрицы имелось 15 тысяч платьев, тысячи пар обуви, два сундука шелковых чу­лок. Но вкусы стали более изящными: исчезли шуты и шутихи, стали невозможными такие развлечения, как Всепьянейший собор или Ледя­ной дом. Елизавета поощряла науки и искусства. Столица и ее окрестно­сти украсились великолепными зданиями. Итальянец Б. Ф. Растрелли, основоположник русского барокко, посгроил Зимний дворец в Петербурге, дворцы в Петергофе и Царском Селе.

При дворе ставились итальянские оперы, купец и актер Федор Вол­ков создал в Ярославле первый русский профессиональный театр, пере­ехавший в 1752 г. по распоряжению Елизаветы в Петербург. Появился русский репертуар: пьесы для театра писал А. П. Сумароков. По предло­жению выдающегося ученого, профессора химии М.В.Ломоносова (1711-1765) и при поддержке фаворита императрицы И.И.Шувалова (брата сенатора) указом от 26 апреля 1755 г. был учрежден Московский университет. По инициативе Ивана Шувалова же в 1757 г. была образова­на «Академия трех знатнейших художеств» (живописи, скульптуры, ар­хитектуры).

Хотя университет и академия являлись бессословными учебными заведениями, в системе образования господствовало сословное начало. Морская академия в 1752 г. была преобразована в Морской шляхетский корпус. В 1759 г. открылся Пажеский корпус, готовивший дворян к штат­ской и придворной службе. Высшие классы многих школ были доступны только дворянским детям. Лишь для детей духовенства предназначались архиерейские школы и духовные семинарии. Солдатские дети учились, как правило, в гарнизонных школах. Самое же многочисленное сословие — крестьянство — не обучалось ни читать, ни считать.

Правление Елизаветы ознаменовалось примечательным эпизодом: началась дискуссия между норманистами и антинорманистами, продол­жающаяся и поныне. В 1749 г. историк, исследователь Сибири Герард Миллер (1705-1783) представил диссертацию (доклад) «Произхождение народа и имени российского». Изложив летописное сообщение о призва­нии варягов, Миллер повторил вывод шведских и немецких ученых о том, что Русское государство создали скандинавы. Но против доктрины Миллера буквально восстал Ломоносов. Не подвергая сомнению досто­верность сведений летописи, он утверждал, что варяги представляли собой западных, прибалтийских славян. Дискуссия сразу приобрела по­литический, далекий от науки характер: антинорманисты стремились доказать самостоятельность русского народа, отечественные нормани- сты — его приверженность самодержавию, западные — его отсталость.

 

Остается удивляться, на сколь зыбком фактологическом песке ино­гда возводятся теоретические постройки. Летописный рассказ о варяж­ских князьях появился более чем через два века после описываемых в нем событий. Иными источниками он не подтверждается. Подобные преда­ния имеются у многих народов. Немецкий летописец Видукинд Корвей- ский (925-980), например, рассказывает, как к германскому племени саксов обратились бритты с просьбой защитить их обширные и изобиль­ные земли от многочисленных врагов; на такую легенду очень похож и рассказ о призвании Рюрика. Но миф иногда отражает реальность. Пер­вые русские князья — Олег, Игорь, Ольга — носили скандинавские имена. Однако, строго говоря, это не позволяет судить об их этническом проис­хождении. Это может служить лишь одним из свидетельств варяжского присутствия.

В конце царствования Елизаветы Россия впервые приняла участие в конфликте западноевропейских стран — Семилетней войне. По сути, она была первой мировой: сражения шли почти на всех континентах. Англии и Пруссии противостояла коалиция в составе Австрии, Франции, Шве­ции, России и многих немецких государств. С 1758 г. чаша весов стала клониться на сторону коалиции. Русские войска захватили Кенигсберг, столицу Восточной Пруссии. Жители этой провинции принесли присягу российской императрице. В июле 1759 г. русские взяли верх в битве под Пальцигом и заняли Франкфурт, в августе, вместе с австрийцами, разби­ли пруссаков у Кунерсдорфа. 28 сентября 1760 г. русские и австрийцы совершили набег на Берлин, уничтожили военные заводы и склады и покинули город. Пруссия, с ее очень скромными ресурсами, держалась на пределе возможностей. Но 25 декабря 1761 г. Елизавета умерла.

На престол вступил Петр Федорович, фанатичный поклонник прус­ского короля Фридриха II. Тотчас он прекратил воевать с Пруссией, а в апреле 1762 г. заключил с ней сепаратный мир, отказавшись от всего, что приобрела Россия в этой войне. Фридрих наградил Петра III орденом, чем тот очень гордился. Справедливости ради следует заметить, что у Фридриха — полководца, мецената, либерального реформатора — было много почитателей в Европе. Но ни один из них не занимал трон.

Замирившись с Пруссией, Петр III распорядился готовить поход против Дании. Император хотел с помощью русских войск вернуть лю­бимой Голштинии земли, которые Дания некогда у нее отторгла. Петр III прекратил преследования староверов, ликвидировал Тайную канцеля­рию, запретил даже произносить формулу «слово и дело». Негласно, впрочем, функции политического сыска были переданы созданной при Сенате Тайной экспедиции. Император велел провести готовившуюся еще при Елизавете секуляризацию церковных владений. Церковные и монастырские владения передавались под управление учрежденной в марте Коллегии экономии.

Петр III осуществил и давнюю дворянскую мечту: 18 февраля 1762 г. он подписал манифест «О даровании вольности и свободы всему россий­скому дворянству». Более известный под названием «О вольности дво­рянской», этот акт освободил высшее сословие от обязательной государ­ственной службы.

Тысячи дворян бросили службу и уехали в свои имения. Помещики начали обустраивать свои усадьбы, разбивать парки, возводить дома в сменившем барокко классическом стиле — строгие, симметричные, ук­рашенные колоннами, С этого времени складывается тип русской уса­дебной архитектуры. (До сих пор помещичьи дома были разве что по­больше крестьянских изб.)

Другому повелителю такая мера доставила бы огромную популяр­ность. Но не Петру III, Человек с глубокими психическими изъянами, взбалмошный, долговязый, нескладный, с изрытым оспой лицом, он ма­ло кому мог внушать симпатию. В своем развитии он законсервировался на уровне невоспитанного подростка.

Подлинной его страстью были маневры и парады. В 1755 г. к на­следнику прибыла голштинская рота. Петр Федорович разместил ее в своей резиденции — Ораниенбауме — и, подражая своим кумирам Пет­ру I и Фридриху II, проводил время в военных учениях. Наследник обла­чился в голштинский мундир и снимал его, только направляясь ко двору: императрица Голштинию ненавидела. В дни траура по Елизавете импе­ратор устраивал фейерверки, пьянствовал с лакеями и егерями. Заходя в залу с гробом покойной, он шутил с дамами, высмеивал священников, придирался к офицерам.

В это время супруга царя молилась у гроба. Принцесса заурядного немецкого Ангальт-Цербстского княжества, нареченная Софией Фреде- рикой Августой, она по приглашению Елизаветы прибыла в Россию, при­няла православие и имя Екатерина Алексеевна. В 1745 г., в 16 лет, она по­венчалась с Петром Федоровичем, в 1754 г. родила сына Павла. С помо­щью этого брака Елизавета рассчитывала закрепить свои династические права и преградить путь к трону Иоанну Антоновичу, Но отношения меж­ду супругами не сложились. Наследник был равнодушен к своей жене,

Екатерине же от этого брака нужно было одно — русская корона. Не отвлекаясь на мелочи, она упорно шла к своей цели. По ночам она изуча­ла русский язык, доведя себя до нервного истощения. Доброжелательно и любезно она беседовала с придворными, завоевывая их расположение. Вскоре ее час пробил.