Отмена крепостного права

Влияние Российской империи основывалось прежде всего на ее воен­ной мощи. Поэтому поражения России почти всегда вели к переменам в ее общественном устройстве. Петр I приступил к реформам после неудач под Азовом и Нарвой. Человек мягкий и довольно заурядный, Александр II не испытывал тяги к преобразованиям. Но, вступив на трон, он осознал, что без них не обойтись. Иначе неизбежны и внутренние потрясения, и новые унижения на международной арене. И царь избрал путь либеральных ре­форм. В общем, это был стандартный сценарий. Проигравшая страна пы­талась, в той или иной мере, перенять строй победившей державы.

Первые шаги нового императора напоминали начало царствования Александра I и получили название «оттепели». Был разрешен свободный выезд за границу, амнистированы политзаключенные, в том числе де­кабристы, смягчена цензура, объявлена «гласность». Журналы стали сво­бодно обсуждать насущные проблемы, резко подняв тиражи.

Главным препятствием к развитию страны служило крепостное право. Прикрепляя крестьян к земле и своим господам, оно замедляло распад натурального хозяйства и лишало промышленность рабочих рук. Обладая даровой рабочей силой, помещики не имели стимула интенси­фицировать производство: нанимать работников, применять машины и удобрения. Всё имущество крепостных считалось собственностью поме­щика. Разбогатевшим крестьянам зачастую приходилось прятать свои капиталы, вместо того, чтобы пускать их в оборот.

Начинания Александра II породили слухи о грядущей отмене крепо­стничества. Этого с нетерпением ждали крестьяне. Во время Крымской войны они толпами бежали от помещиков, чтобы записаться в опол­чение: считалось, что воины будут освобождены от крепостной зависи­мости. Этого страшились помещики. В Москве на званом обеде царя по­просили успокоить дворян. Император произнес довольно путаную речь. И все же он заявил, что падение крепостного права «со временем» неиз­бежно, «следовательно, гораздо лучше, чтобы это произошло свыше, не­жели снизу».

И еще лучше — если по инициативе самих помещиков. Министру внутренних дел С. С. Ланскому и его товарищу (заместителю) А. И. Левшину удалось нащупать в дворянском фронте слабое звено. Помещики литов­ских губерний — Ковенской, Гродненской, Виленской — по крайней мере не отказывались обсуждать вопрос об упразднении крепостничества. Тогда было решено, что им и следует выступить с почином. Побудить их к этому поручалось местному генерал-губернатору В. И. Назимову.

В сентябре 1857 г. он отправил такие ходатайства в Петербург. Литов­ские дворяне выражали готовность освободить крестьян, при условии, что вся земля останется у помещиков, — как уже было сделано в Эстляндии, Курляндии и Лифляндии.

Учрежденный императором очередной секретный комитет по кре­стьянскому делу — последний в истории России — почти месяц обсуж­дал полученные письма. Наконец, государь потерял терпение. Алек­сандр велел срочно подготовить ответный рескрипт. Комитет перепо­ручил это министрам внутренних дел и государственных имуществ. По распоряжению Ланского, ответ составил Левшин. Подгоняемый ца­рем, комитет одобрил записку Левшина. 20 ноября рескрипт подписал император.

Царь одобрял «благие намерения» литовских помещиков и предла­гал им создавать комитеты для разработки реформы. Данный акт на­правлялся Назимову в сопровождении подробной записки министра внутренних дел.

Издание рескрипта явилось событием чрезвычайной важности. Бла­годаря его публикации реформаторы смогли переломить ход событий. Ланской предложил императору разослать рескрипт и записку всем гу­бернаторам и губернским предводителям дворянства. Александр не за­ставил себя упрашивать. Министр понимал, что действовать нужно быстро, пока не опомнилась противная сторона. За одну ночь, с 23 на 24 ноября в МВД были напечатаны по 75 экземпляров этих документов, и утром, по железной дороге, с единственного городского вокзала они отправились по всей стране. И вправду, уже на следующий день секретный комитет спохватился и попытался остановить рассылку. И опоздал.

Между тем уже год лежало в секретном комитете ходатайство пе­тербургского дворянства о введении правил, устанавливающих размеры крестьянских наделов и повинностей. Теперь этой бумаге было найдено нужное употребление. 5 декабря царь направил ответный рескрипт пе­тербургскому генерал-губернатору, разрешая, а фактически приказывая образовать дворянский комитет для разработки проекта положения о переустройстве быта помещичьих крестьян. Тем самым верховная власть давала понять, что не намерена в своих усилиях ограничиваться тремя западными губерниями. 17 декабря оба рескрипта были опубликованы. Это был поворотный пункт. Отныне дело освобождения крестьян обре­тало гласность, отрезавшую правительству путь к отступлению. Шаг на­зад был чреват риском крестьянского восстания.

Важнейший довод приверженцев старых порядков заключался в том, что отмена крепостного права приведет к революции. Теперь этот аргу­мент работал против них. Скрепя сердце, дворяне были вынуждены созда­вать такие комитеты во всех губерниях, секретный же комитет в феврале 1858 г. был преобразован в «Главный комитет по крестьянскому делу».

Итак, первый раунд помещики проиграли. Им пришлось признать неотвратимость реформы. Однако капитулировать они не собирались. Отступив на следующий рубеж обороны, дворяне сражались теперь за максимально выгодные для себя условия, превращающие освобождение крестьян в фикцию.

Полтавский помещик Михаил Позен, например, предлагал оставить крестьянам только их усадьбы, причем за выкуп. Полевые наделы поме­щик давал им во временное пользование. За это крестьяне должны были платить оброк или отбывать барщину. По истечении переходного перио­да вся земля возвращалась в распоряжение помещика, а крестьяне обре­тали свободу — весьма ограниченную. Помещик сохранял администра­тивно-полицейскую власть над ними в качестве «начальника сельского общества».

Такую позицию разделяло большинство помещиков, главным обра­зом черноземных губерний. Земля здесь была плодородной, доходной, дорогой, и помещики не желали с ней расставаться.

Либералы, готовые отдать крестьянам в собственность и дворы, и полевые наделы, составляли большинство лишь в тверском и харьков­ском комитетах. Но взамен они также хотели получить выкуп. Подобный вариант реформы предлагал предводитель тверского дворянства Алексей Унковский.

Учреждение губернских комитетов в какой-то мерс служило опера­цией прикрытия. Высшее сословие не всегда демонстрировало образцы преданности трону. Власти прекрасно помнили и дворцовые переворо­ты, и восстание декабристов. Дворянство необходимо было занять, соз­дать у помещиков ту иллюзию, что перемены произойдут не иначе как по их советам.

В действительности правительство не намеревалось упускать ини­циативу. В марте 1858 г. в МВД — самом влиятельном министерстве страны — был образован земский отдел. Сюда стекались губернские про­екты, а главная его задача заключалась в том, чтобы подготовить рефор­му. Отдел возглавил волевой и энергичный Николай Милютин, собрав­ший вокруг себя либеральных чиновников. В апреле следующего года он был назначен «временно исполняющим обязанности товарища минист­ра внутренних дел», сменив слишком осторожного Левшина. Царь не особенно доверял Милютину. При дворе его считали «красным». Все годы пребывания на этом посту он так и оставался временным, заслужив про­звище «временно-постоянный».

Но реформа свершилась по его рецепту, восходившему к закону о вольных хлебопашцах. Крестьянские волнения в Эстляндии в мае-июне 1858 г. и нежелание удельных крестьян (принадлежавших император­ской фамилии) воспользоваться указом от 20 июня 1858 г. о безземель­ном освобождении показали опасность подобных экспериментов. Кре­стьян было решено освободить с землей.

Для разработки конкретного проекта были образованы две Редак­ционные комиссии: одна для выработки общих, другая — местных поло­жений. Председателем обеих комиссий император назначил своего друга генерала Якова Ростовцева. Формально комиссии существовали при Плавном комитете. Но Ростовцев подчинялся лично царю. Таким обра­зом, Редакционные комиссии обрели автономию, ставшую залогом их успешной деятельности.

Подобных учреждений Россия доселе не знала. И новшества на этом не заканчивались. В нарушение Табели о рангах, Александр разре­шил ввести во вторую комиссию необремененных чинами и орденами «членов-экспертов». Ведавшие подбором кадров Я. И. Ростовцев, Н. А. Ми­лютин, младший брат царя великий князь Константин включили в нее либеральных чиновников, помещиков, ученых. Вскоре комиссии сли­лись в одну, но их прежнее наименование — во множественном числе — сохранилось.

В феврале 1860 г. Ростовцев умер. Его сменил министр юстиции В. Н. Панин, владелец 14 тысяч крестьян, убежденный консерватор. Па­нин добился повышения норм оброка и снижения норм наделов. Отсюда возникли «отрезки»: участки, отрезанные помещиками от надельной крестьянской земли. Милютин и его сторонники предполагали оставить крестьянам всю надельную землю; удержаться на этой позиции рефор­маторам не удалось.

Но основополагающие положения своего проекта они отстояли. В октябре 1860 г. Редакционные комиссии завершили работу, и проект поступил на рассмотрение Главного комитета.

Не заблуждаясь относительно ожидавшего его там приема, царь на­значил Константина председателем комитета. Ценой минимальных ус­тупок помещикам Константин сколотил необходимое большинство. К концу января 1861 г. проект миновал эту инстанцию.

Затем был Государственный совет. Не желая терпеть никаких прово­лочек, император приказал закончить обсуждение к середине февраля. Здесь всё решал его голос. Почти по всем пунктам он поддержал проект Редакционных комиссий, в принципиальных вопросах утверждая мне­ние меньшинства. Последний барьер был преодолен.

19 февраля 1861г. Манифест об освобождении крестьян, «Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» и ряд иных связанных с реформой документов были подписаны царем, а в марте-апреле обнародованы. Содержание реформы заключалось в следующем.

Крепостное состояние ликвидировалось. Помещичьи крестьяне пе­реходили в разряд «свободных сельских обывателей». Отныне они могли защищать свои права в суде, самостоятельно, без разрешения помещика, вступать в браки, совершать сделки, заниматься промыслами, владеть и распоряжаться имуществом. Они получали в собственность свои усадьбы и в «постоянное пользование» — полевые наделы. Для них устанавлива­лись высшие и низшие нормы. Если размеры крестьянских наделов пре­восходили высшие нормы, излишек отрезался помещику, если уступали низшим — отдавался крестьянам. Принятые нормы обеспечивали преж­де всего интересы помещика; кроме того, во всех случаях он имел право сохранить за собой треть удобной, пригодной для обработки земли име­ния. В результате в среднем по стране крестьяне утратили 18% своих наделов. (Потерянные крестьянами участки именовались отрезками.)

«Положения 19 февраля» исходили из того, что вся земля имения является собственностью помещика. За полученные усадьбы и наделы крестьяне должны были платить оброк и отбывать барщину в качестве «временнообязанных» (такое состояние существовало до 1881 г.) либо отдать выкуп. В течение двух лет помещик должен был подготовить «ус­тавную грамоту», определявшую границы владений и размеры повинно­стей крестьян. Эту грамоту проверял мировой посредник, призванный содействовать поиску компромисса между сторонами. Мировых посред­ников назначал губернатор из дворян, владеющих не менее чем 150 де­сятинами, и утверждал Сенат, Лишь Сенат мог их уволить, что придавало им известную независимость.

Выкуп равнялся той сумме, 6 % которой составлял годовой оброк, определенный «Положениями» в зависимости от норм наделов для раз­ных местностей. Выплачивался он в рассрочку. Сразу крестьяне отдавали помещику так называемый «дополнительный платеж», составлявший 20-25 % выкупной суммы. Тем самым они избавлялись от временнообя­занного статуса с его повинностями и становились «крестьянами-собст­венниками». Остальные 75-80 % помещикам выдавало государство, одна­ко вычитая их долги казне (многие имения были заложены и перезаложе­ны), и не деньгами, а ценными бумагами, приносящими 5 % годовых. Стоимость таких бумаг рассматривалась как долг крестьян государству. Этот долг они были обязаны погасить за 49 лет с начислением 6 % в год. (Поскольку крестьяне были бедны, дополнительный платеж, как правило, отдавался в рассрочку либо заменялся работой.)

Далеко не всегда крестьяне могли уплатить выкуп даже на льготных условиях. Тогда вступала в действие та единственная статья «Положе­ний», что была включена в них Государственным советом: крестьянин, по соглашению с помещиком, мог взять четверть высшего надела, но даром. В начале 1880-х годов в стране насчитывалось более 500 тысяч ревизских душ (мужского пола) «дарственников». Преимущественно это были жители южноевропейских губерний. Промышленность там была развита плохо, и крестьяне не имели дополнительных заработков, а по­мещики не хотели расставаться со щедрой черноземной землей.

Функции управления, поддержания порядка, распределения по­винностей, сбора налогов, помощи нуждающимся, прежде выполняв­шиеся помещиком или делившиеся им с крестьянами, реформа возло­жила на общину — «сельское общество». Таковое образовывали крестьяне, проживавшие в одной деревне и принадлежавшие одному помещику. Власть в пределах общины принадлежала сельскому сходу — собранию крестьян-домохозяев (отцов семейств) и выборных сельских должно­стных лиц.

«Положения 19 февраля» распространялись на 22,5 миллиона поме­щичьих крестьян, В 1863 г. аналогичные положения были приняты для удельных крестьян (1,7 миллиона). В 1866 г. подобная реформа началась для крестьян государственных (19 миллионов).

Реформа вывела крестьян из рабского состояния. Но она сохранила сословный строй с его привилегиями и дискриминацией, и крестьяне не обрели статуса полноправных граждан. В отличие от дворян, они платили подушную подать, поставляли рекрутов, подвергались телесным наказа­ниям. Выделяемая крестьянам земля поступала в распоряжение сельских обществ. Именно с миром (общиной) подписывал помещик уставную грамоту. В общине существовала круговая порука при уплате податей и выполнении иных повинностей. Без согласия общества крестьянин не мог получить паспорт и покинуть деревню.

Н. А. Милютин и почти все его сторонники из Редакционных комис­сий ясно видели пороки общины — этого рудимента докапиталистиче­ской эпохи. Однако они считали необходимым сохранить ее в качестве института, служащего противовесом помещикам и препятствующего рас­слоению крестьянства. Реформаторы полагали, что с укреплением инди­видуального крестьянского хозяйства община исчезнет мало-помалу. За­конодательство открывало такую возможность. 165-я статья «Положения о выкупе» позволяла крестьянам, завершившим выплату выкупа, выйти из общины и получать в личную собственность свой надел. Но в 1893 г., в царствование Александра III, эта статья была отменена, и выход из об­щины с землей стал невозможен.

Либеральные бюрократы, разработавшие реформу, пытались учесть интересы и помещиков, и крестьян, и государства. В значительной сте­пени это удалось, о чем свидетельствует четкая реализация «Положений 19 февраля». Не последовало бунта крепостников, вспыхнувшие местами крестьянские волнения были легко подавлены.

Однако ни помещики, ни крестьяне не были удовлетворены. Поме­щикам было трудно привыкнуть к потере того, что они считали своей собственностью. В середине 60-х годов они были опять в долгах, свои земли они стали продавать или сдавать в аренду крестьянам и купцам. Крестьяне же, которым закон прежде запрещал обладать частной зе­мельной собственностью, не имели причин признавать это право за дру­гими сословиями. Крестьяне были убеждены, что землей должны владеть те, кто ее обрабатывает. Они надеялись, что имения целиком перейдут в их руки и не понимали, почему за свободу нужно платить выкуп и поче­му у них отбирают часть наделов.

Ни одно сословие в России не избежало крепостной зависимости. Дворяне потеряли свободу даже раньше, чем крестьяне, в конце XV века, когда лишились права отъезда от великого князя московского к удель­ным правителям. Дворянство стало и первым раскрепощенным сослови­ем. Петр III избавил его от обязательной службы. Такая перемена свер­шилась росчерком императорского пера, без какой-либо подготовки, поскольку дворяне получали свободу без всяких условий.

Акты реформы 1861 г. насчитывают сотни страниц. Подготовка ее заняла почти пять лет, осуществление растянулось на десятилетия. Ре­форма потребовала от ее авторов и исполнителей мужества и стойкости, изобретательности и самоотверженного труда. Все эти сложности объяс­няются одним обстоятельством: нежеланием дворянства расставаться со своими преимуществами, стремлением правительства, насколько воз­можно, их сохранить. Простейший вариант реформы — крестьяне осво­бождаются от всех обязанностей по отношению к помещикам, полно­стью и бесплатно получают находящиеся в их пользовании усадьбы и наделы — даже не рассматривался.

Но, при всей своей незавершенности и компромиссности, реформа 1861 г. представляла собой подлинную «революцию сверху». Она дала мощный толчок развитию страны, направив его по капиталистическому пути. После кратковременного кризиса, связанного с закрытием осно­ванных на крепостном труде предприятий, начался промышленный подъем. Возникли сотни акционерных обществ, развернулось огромное строительство железных дорог. С 1861 по 1900 г. их протяженность уве­личилась в 20 раз. Железнодорожное строительство явилось локомоти­вом быстрого развития ведущих отраслей тяжелой промышленности: машиностроения, металлургии, добычи железа и угля.

Реформа 1861 г. показала эффективность авторитарного режима как орудия преобразований — сломить сопротивление консервативного дво­рянства царю удалось благодаря своей диктаторской власти. Однако по­следовательно выдержать избранный курс правящей элите не удалось.